Неточные совпадения
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать
кареты к ее
огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту
огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
— Княгиня Варвара Ильинишна, — доложил один из двух
огромных лакеев, ездивших за
каретой бабушки.
Между прочими выдумками соорудил он однажды, по собственным соображениям, такую
огромную семейственную
карету, что, несмотря на дружные усилия согнанных со всего села крестьянских лошадей вместе с их владельцами, она на первом же косогоре завалилась и рассыпалась.
Боже мой! стук, гром, блеск; по обеим сторонам громоздятся четырехэтажные стены; стук копыт коня, звук колеса отзывались громом и отдавались с четырех сторон; домы росли и будто подымались из земли на каждом шагу; мосты дрожали;
кареты летали; извозчики, форейторы кричали; снег свистел под тысячью летящих со всех сторон саней; пешеходы жались и теснились под домами, унизанными плошками, и
огромные тени их мелькали по стенам, досягая головою труб и крыш.
…Богатые вельможи, важные дворяне ездили в
огромных высоких
каретах с откидными лесенками у дверец.
В середине июня
огромная семейная колымага, носившая у нас название «коч
кареты», стояла перед нашим крыльцом, нагруженная доверху.
Богатый чувашенин охотно пустил нас на ночлег, потому что мы не требовали себе избы, и мы спокойно въехали на
огромный, еще зеленый двор и поставили
карету, по желанию матери, на самом верху холма или пригорка.
Не обращая даже внимания на то, что к сапогам моим липнут
огромные комки грязи и чулки мои давно уже мокры, я, шлепая по грязи, бегу к окну
кареты.
В
карету запряжена была четверня старых вороных лошадей, управляемых здоровенным кучером и
огромным форейтором, — и все это, в самом деле, тронулось шагом.
Все поднялись. Сусанна Николаевна и Муза Николаевна сели на заднюю скамейку
огромной четвероместной
кареты, а горничные их — на переднюю. Вороные кони Егора Егорыча, запряженные уже шестериком с отчаянным молодым форейтором на выносе, быстро помчали отъезжающих; несмотря на то, долго еще видно было, что Сусанна Николаевна все выглядывала из
кареты и смотрела по направлению к Кузьмищеву, в ответ на что gnadige Frau махала ей белым платком своим. Сверстову, наконец, наскучило такое сентиментальничание барынь.
Медленно удаляясь, покачивалась старинная золотая
карета, с ладьеобразным низом и высоким сиденьем для кучера, — но такая
огромная, что сидящие в ней взрослые казались детьми.
Рядом с ним такой же старый, министерского вида, с серебряными
огромными баками, выездной лакей в цилиндре с золотым галуном, а над крышей
кареты высились две шляпы, тоже с галуном, над серьезными лицами двух
огромных гайдуков, начисто выбритых.
Обоз застрял на повороте и задержал
огромную древнюю
карету с иконой Иверской Божией Матери. На козлах сидели кучер и дьячок, головы которых были повязаны у одного женским платком, а у другого башлыком, потому что в шапке считалось икону грех везти.
Огромная дорожная
карета лежит на боку, кучер и два лакея стоят перед нею в недоумении, а из
кареты, лежащей на боку, несутся раздирающие душу крики и вопли.
Выпрягли, спутали лошадей и пустили их на сочную молодую траву; развели яркий огонь, наложили дорожный самовар, то есть
огромный чайник с трубою, постлали кожу возле
кареты, поставили погребец и подали чай.
В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового света, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время, — в те наивные времена, когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или
карете, брали с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по мягкой, пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики, — когда в длинные осенние вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридцати человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были еще молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись за женщин и из другого угла комнаты бросались поднимать нечаянно и не нечаянно уроненные платочки, наши матери носили коротенькие талии и
огромные рукава и решали семейные дела выниманием билетиков, когда прелестные дамы-камелии прятались от дневного света, — в наивные времена масонских лож, мартинистов, тугендбунда, во времена Милорадовичей, Давыдовых, Пушкиных, — в губернском городе К. был съезд помещиков, и кончались дворянские выборы.
Парень Микешка бывал уже не раз в городе и объяснял своей спутнице про попадавшие им навстречу чудеса в виде
огромных домов, трамваев,
карет, колясок и велосипедов.
Карета проезжает по Фонтанке, где я нанимаю теперь в
огромном доме две уютные комнатки в пятом этаже.
По щегольской отделке ее, особенно заметной в золотых обводках с узорами около
огромных рам в виде несомкнутой цифры восемь, в золотых шишках, украшающих углы империала [Империал (фр.) — верх дорожной
кареты с местами для пассажиров.], в колонцах по двум передним углам кузова и розовом венке в голубом поле, изображающем на дверцах герб ее обладателя, можно было судить, что она принадлежала зажиточному барону.
Кучера в треугольных шляпах с позументами, из-под которых прицеливается в
карету длинная коса, в откидных ливрейных шубах, исписанных блестящими галунами, в башмаках и шелковых чулках с
огромными пряжками.
Перед подъездом стояли две
огромные желтые тюремные
кареты, аршин по десяти в длину, без окон, с одной только дверцей сзади.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденье для графини в ее
огромной высокой
карете, стоявшей у подъезда.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из
огромной, княжеской
кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m-lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.